При подготовке операции большое внимание уделялось вопросам маскировки и достижения внезапности. Воинские эшелоны, направлявшиеся на фронт, маскировались, как перевозившие лес и сено. Железнодорожное полотно было перешито на советскую колею и грузы перевозили почти до самого Одера. Только 1-му Белорусскому фронту поездами доставили 238,4 тыс. тонн боеприпасов, горючего и смазочных материалов, а автотранспортом фронта и армий -333,4 тыс. тонн.
Были проведены мероприятия
по дезинформации и введению противника в заблуждение о якобы подготовке к
наступлению войск 1-го и 2-го Белорусских фронтов на их флангах в районе городов Штеттин и Губен. В то же время на центральном участке 1-го Белорусского фронта,
где в действительности планировалось нанесение главного удара, продолжались
усиленные оборонительные работы. Особенно интенсивно они велись на участках,
хорошо просматриваемых противником.
В подготовительный период проводились занятия и учения по форсированию водных преград, ведению боевых действий в городе, в лесу, ночью, отработке взаимодействия родов войск в наступлении, особенно в уличных боях. Были разосланы специальные памятки, в которых обобщался опыт боёв за населённые пункты.
Советскому командованию было известно, что гитлеровцы намеревались широко применить для борьбы с танками фаустпатроны. Это ручное реактивное оружие явилось немецкой новинкой. Аналога его в нашей армии не было. С близкого расстояния – 50-100 метров – оно пробивало броню толщиной 160-200 мм. От его удара танковый экипаж моментально терял управление и танкисты сгорали в машине заживо. В связи с этим было
организовано обучение бойцов применению этого оружия против немцев, используя трофейные запасы. Командующий 1-ой танковой армией генерал Катуков рассказывал,
что во время Восточно-Померанской операции его армия захватила 4,5 тыс. фаустпатронов. 1,5 тыс. ушло на обучение, а 3000 использовалось в боях.
Провалилась в рассматриваемый период попытка противника посеять среди наших воинов сомнение и неуверенность в успехе предстоящих наступательных действий. Самолеты врага непрерывно сбрасывали в расположение советских бойцов листовки соответствующего содержания. В одной из таких листовок говорилось: «От Берлина вы недалеко, но в Берлине вы не будете. В Берлине каждый дом будет неприступной крепостью. Против вас будет бороться каждый немец». Вот что писалось в другой листовке: « Мы тоже были у Москвы и Сталинграда, но их не взяли. Не возьмёте и вы Берлина, а получите здесь такой удар, что и костей не соберете. Наш фюрер имеет огромные людские ресурсы и секретное оружие, которое он берёг для того, чтобы на немецкой земле окончательно уничтожить Красную Армию».
С помощью разнообразных форм воспитательной работы нашим воинам разъяснялось, что на советско-германском фронте обстановка изменилась таким образом, что соотношение сил стало в пользу Советского Союза. На конкретных фактах показывалось, насколько выросли промышленные возможности страны в снабжении армии всем необходимым для успешного ведения войны.
В итоге участников Берлинской операции отличал высокий боевой дух, полная уверенность в победе над врагом, к которой они шли долгие четыре года. Советские воины твердо знали, что от них требуется последнее напряжение для завоевания победы. Все горели желанием поскорее добить врага и завершить войну.
Берлинская операция по характеру выполняемых задач и результатам делится на три этапа.
1-й этап. Прорыв одерско-нейсенского рубежа обороны противника (16-19 апреля),
2-й этап. Окружение и расчленение войск противника (19-25 апреля),
3-й этап. Уничтожение окружённых группировок, взятие Берлина (26апреля -8 мая).
Первый этап начался 16 апреля мощнейшими артиллерийскими подготовками 1-го Белорусского и Украинского фронтов. На Белорусском она началась ночью, за два часа до рассвета, длилась 25 минут. За это время по позициям врага было выпущено более 500 тыс. снарядов и мин. Для сравнения отметим, что за весь первый день операции было израсходовано 1236 тыс. снарядов, что составляло почти 2,5 тысяч вагонов. Артиллерия, как тяжёлый молот, крушила укрепления врага, перепахивала окопы и траншеи. В полосе 5-ой ударной армии в артподготовке участвовали корабли и плавучие батареи Днепровской военной флотилии. Пленные, чудом уцелевшие от артподготовки, единогласно заявляли: «Мы были не в состоянии выдержать такого интенсивного артиллерийского огня, натиска танков и пехоты». Удары наносились и ночными бомбардировщиками 16-й воздушной армии.
Затем на направлении главного удара вспыхнули 140 прожекторов. Их Жуков применил, чтобы ослепить, ошеломить и морально подавить противника. Немцы не сразу поняли, что всё это значит. Например, командир дивизии «Мюнхенберг» доносил в штаб обороны Берлина: «По нам открыт адский огонь. Связь с войсками потеряна… Непонятный мощный свет… Что такое – не определили. Может быть, новый вид оружия, может это химия».
После артподготовки войска фронта ринулись в решительное наступление. Противник вначале не оказал организованного сопротивления, но вскоре, оправившись от потрясений, стал драться с ожесточением. Разгорелись упорные кровопролитные бои.
Советские воины проявляли массовый героизм и находчивость. Так, в 172-ом полку 57-ой дивизии 8-ой гвардейской армии одним из первых поднялось в атаку отделение старшего сержанта Т.М. Баранова. Ворвавшись в траншеи, гвардейцы уничтожили два ручных пулемёта и до 15 гитлеровцев. В ходе боя Баранов заметил группу вражеских солдат, готовившихся к контратаке. Баранов незаметно подкрался к ним и гранатами уничтожил 7 фашистов. При помощи подоспевших бойцов роты отделение сорвало контратаку врага.
В 63-ем гвардейском полку, 23-ей гвардейской дивизии 3-й ударной армии в разгар ночного боя выбыл из строя командир первой роты. В этой ситуации инициативу и находчивость проявила санинструктор, парторг роты Людмила Кравец. Она взяла на себя командование ротой и возглавила атаку. Враг был опрокинут. Полк овладел нужным железнодорожным полотном и утром 17 апреля возобновил наступление Л.С. Кравец, за подвиг в этом бою было присвоено звание Героя Советского Союза. Таких примеров героизма было множество.
На 1-м Украинском фронте по приказу его командующего, И.С. Конева, сначала авиация и артиллерия поставили дымы по всей линии фронта (300 км), чтобы ввести противника в заблуждение, ослепить его наблюдательные пункты, скрыть точные места переправ войск фронта через р. Нейсе Затем началась мощная артподготовка, длившаяся 2 часа 35 мин. Всё это сильно затруднило противнику управление войсками и серьёзно ослабило устойчивость его обороны. Взятые в плен гитлеровцы признавались, что во время дымовой завесы они просто покидали свои посты и уходили в тыл.
К 12 часам 16 апреля войска 1-го Белорусского фронта прорвали первую полосу обороны немцев и подошли ко второй, передний край которой проходил по Зееловским высотам, но сходу захватить её не смогли. « К 13 часам, – вспоминал маршал Г.К. Жуков, – я отчётливо понял, что огневая система обороны противника здесь в основном уцелела, и в том боевом построении, в котором мы начали атаку и ведём наступление, нам Зееловских высот не взять».
Крутые скаты этих высот немцы называли «замком Берлина». Перед ними фашисты вырыли ров глубиной до 3 метров и шириной 3,5 метров. Подступы к высотам простреливались многослойным артиллерийским и ружейно-пулемётным огнём. Высоты были оборудованы укреплениями различных типов. Подавить же немецкие огневые точки было очень трудно, ибо они не просматривались с земли. Скаты высот оказались такими крутыми, что ни танки, ни пехота не могли на них взобраться и вынуждены были искать более пологие подъёмы. Эти подъёмы шли вдоль дорог, которых было мало, немцы их хорошо пристреляли. Недостаток дорог сковывал манёвр наших войск и мешал возможности вводить большие силы при атаках. Кроме того, дороги пролегали между болотами и топями. Весеннее половодье сделало труднопроходимыми многое участки местности. Следует учесть, что фашисты широко применили минирование главной полосы обороны, средняя плотность которого достигала 2 тыс. мин на 1 км. фронта.. Пока дороги не были разминированы, танки не могли идти непосредственно в боевых порядках пехоты и стали отставать от них. Трудно было и артиллерии следовать за наступающими войсками.
Кроме того, противник сумел отвести с первой полосы часть сил и выдвинул резервы из глубины. Оказалось, что гитлеровские войска заняли и вторую и даже третью полосы, расположив здесь большое количество пехоты, танков и артиллерии. Это было новым немецким приёмом организации обороны, чего раньше враг не делал.
Г.К. Жуков в своих мемуарах признал, что при подготовке операции командование 1-го Белорусского фронта и лично он допустили оплошность, которая затянула сражение при прорыве тактической зоны на один-два дня. «Мы несколько недооценивали, – отмечал он, – сложность характера местности в районе Зееловских высот. Находясь в 10-12 км от наших исходных рубежей, глубоко врывшись в землю, особенно за обратными скатами высот, противник смог уберечь свои силы и технику от огня нашей артиллерии и бомбардировок авиации». Вспоминая прошлые битвы и сражения, Г.К. Жуков писал: «Сейчас, спустя много времени, размышляя о плане Берлинской операции, я пришёл к выводу, что разгром берлинской группировки противника и взятие самого Берлина можно было бы осуществить и несколько иначе…».
Чтобы усилить темпы наступления и ускорить прорыв обороны врага на Зееловских высотах, Жуков принял решение ввести в сражение обе танковые армии, хотя по плану они должны были вводиться после прорыва второй полосы. Первой в бой была введена 16 апреля 1-я гвардейская танковая армия в полосе 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова, затем 2-я гвардейская танковая армия в полосе 5-й ударной армии генерала Н.Э. Берзарина. Однако ни та, ни другая танковые армии взять Зееловские высоты не смогли, понеся значительные потери, особенно 1-я танковая.
Во второй день боя гитлеровцы контратаковали, бросая в бой всё новые и новые дивизии, батальоны фольксштурма, команды истребителей танков. В немецких войсках находилось немалое количество особых команд из войск СС, которым было приказано, как показали пленные, расстреливать на месте всех, кто попытается отходить или ослабить сопротивление. Борьба за вторую полосу достигла крайнего ожесточения.
Лишь к исходу 17 апреля войска 8-ой гвардейской армии совместно с танкистами генерала Катукова сумели её прорвать. Так за двое суток войска 1-го Белорусского фронта выполнили задачу только первого дня наступления. Такого упорного сопротивления противника наши войска не ожидали.
К исходу 19 апреля ударная группировка фронта ценой огромных потерь в живой силе и технике завершила прорыв третьей полосы одерского рубежа и за четыре дня боёв продвинулась на глубину 30 км, создав условия для окружения и расчленения берлинской группировки противника.
В этих боях большую помощь войскам оказала авиация 16-ой воздушной армии генерала С.И. Руденко. Несмотря на неблагоприятные метеорологические условия, её лётчики совершили несколько тысяч самолёто-вылетов. От их ударов враг нёс большие потери на земле и в воздухе. 17 апреля две победы одержал лётчик И.Н. Кожедуб, сбив немецкие «Фоке-вульфы», доведя счёт сбитых вражеских самолётов до 62.
За четверо суток боёв фронта врагу был нанесён большой урон: 9 дивизий потеряли до 80% личного состава и почти всю боевую технику, а 6 дивизий, выдвинутых из резерва, и до 80 различных батальонов, направленных из глубины, свыше – 50%.
Наступление войск 1-го Украинского фронта развивалось более успешно. Они форсировали реку Нейсе. Гитлеровцы безуспешно пытались сбросить их в реку, бросив в бой не только тактические, но и оперативные резервы. Войска фронта за один день прорвали главную полосу обороны на фронте 26 км и продвинулись на глубину до 13 км.
На следующий день были введены в сражение 3-я и 4-я танковые армии. Все контратаки танковых и пехотных дивизий врага удалось отразить.
В связи с медленным развитием наступления 1-го Белорусского фронта, а также успехом, достигнутым в полосе 1-го Украинского фронта, Ставка приказала маршалу И.С. Коневу повернуть две танковые армии для нанесения удара по Берлину с юга.
К исходу 18 апреля войска фронта завершили прорыв нейсенского рубежа обороны, форсировали р. Шпрее и обеспечили условия для окружения Берлина с юга. 18-19 апреля танковые армии 1-го Украинского фронта неудержимо шли к Берлину. Темп их наступления достигал 35-50 км в день.
2-й Белорусский фронт, ликвидировав противника в районе Данцига и Гдыни, 16-19 апреля частью сил форсировал Ост-Одер, очистил от врага низину между реками Ост-Одер и Вест-Одер и занял исходные позиции для форсирования последней.
Таким образом, на первом этапе Берлинской операции в результате успешных действий 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов одерско-нейсенский рубеж обороны противника был прорван и созданы необходимые условия для окружения и расчленения берлинской группировки врага.
На втором этапе операции войска 1-го Белорусского и 1-го Украинского фронтов продолжали наступление. Чем глубже советские войска вклинивались в оборону врага, тем с большим ожесточением он оборонялся. Нашим войскам пришлось штурмом брать много населённых пунктов, превращенных в мощные узлы сопротивления. Решающую роль в их подавлении и уничтожении играли орудия, выдвинутые на прямую наводку. Особое значение при этом приобрёл огонь орудий крупного калибра и реактивной артиллерии. Чувство величайшей ответственности и близость победы удесятеряли силу ударов наших войск.
Войска 1-го Украинского фронта осуществили стремительный манёвр по охвату франкфуртско-губенской группировки противника и выходу к Берлину с юго-запада. Бывший командующий 3-й танковой армией П.С. Рыбалко в своих воспоминаниях писал: «Мы шли вперёд, в то время как позади нас оставались всё ещё не добитые немецко-фашистские дивизии. Мы не боялись за наши коммуникации, т.к. знали, что высшим командованием приняты меры для ликвидации этих недобитков. Фланги и тыл в продолжение всей операции были надёжно прикрыты». За 19 и 20 апреля его танковая армия и 4-я – танковая генерала Лелюшенко продвинулись на 95 км.
20 апреля танкисты Рыбалко в районе Цосена захватили резиденцию германского генерального штаба, что окончательно нарушило управление немецкими войсками. Как отмечал писатель В. Карпов в книге «Полководец», «именно здесь проходила разработка плана «Барбаросса». И вот такой потрясающий финал – советские войска громят эту адскую кухню, откуда была выпущена на свет война, громят именно в день рождения фюрера!»
Стремительный прорыв Красной Армией немецкой обороны на Одере явился полной неожиданностью для германского верховного командования, так как эти укрепления считались неприступными. Когда же танковые армии 1-го Украинского фронта, а также 13-й армии генерала Н.П. Пухова к исходу 20 апреля отсекли группировку армий «Висла» от группы армий «Центр», ставку Гитлера охватило смятение и растерянность. Под сокрушительным наступлением Красной Армии рушились последние надежды на спасение германской столицы.. Вот что было записано в дневнике верховного главнокомандующего вермахта за 20 апреля: «Для высших командных инстанций начинается последний акт драматической гибели германских вооружённых сил… Всё совершается в спешке, так как уже слышно, как вдали ведут из пушек огонь русские танки…. Настроение подавленное».
В то время как войска 1-го Украинского фронта осуществляют стремительный манёвр по обходу Берлина с юга, ударная группировка 1-го Белорусского фронта наступала непосредственно на столицу с востока. Она продвигалась вперёд, преодолевая упорное сопротивление противника.
20 апреля один артиллерийский дивизион из 3-й ударной армии и один артдивизион из 47-ой армии произвели по два первых залпа по Берлину. Это был своеобразный «подарок» Гитлеру ко дню его рождения. На тяжёлых снарядах дивизиона майора Л.И. Зюзина солдаты написали «Гитлеру», «Геббельсу», «Герингу». Затем начался систематический обстрел фашистской столицы.
Маршал В.И Чуйков, бывший командующий 8-ой гвардейской армией, в своей книге воспоминаний «От Сталинграда до Берлина» подробно рассказывал, как его армия действовала на втором этапе операции. Приведём несколько примеров, предоставив слово автору.
«В лесах оказалось много минных полей и заграждений. Враг минировал дороги, мосты, не скупился на каверзные «сюрпризы». На дорогах, в кюветах, в поле валялись якобы брошенные мотоциклы, велосипеды, оружие. Малейшее прикосновение к ним вызывало взрыв. Столкнулись мы и с «хитрыми» минами, которые пропускали танки с траками, а следующие за ними машины подрывались. Это требовало от войск сугубой осторожности, а от сапёров – напряжённой и самоотверженной работы».
По приказу командующего фронтом с целью полного окружения Берлина и штурма его с юга 8-я гвардейская армия была повёрнута на юго-восточную и южную окраины фашистской столицы. Предстояла сложная перегруппировка армии и форсирование двух рек – Шпрее и Даме. Пока размножался и рассылался приказ о форсировании, «части 28-го и 29-го гвардейских стрелковых корпусов вышли на берег Шпрее. Здесь бойцы нашли множество спортивных вёсельных и моторных лодок, а также несколько большегрузных барж. Командиры подразделений, не ожидая приказов и указаний, посадили своих людей на эти лодки и под покровом ночи форсировали Шпрее, а затем и Даме». При форсировании мужество и отвагу проявил командир 82-й дивизии генерал-майор Михаил Ильич Дука. «Он с передовыми подразделениями подошёл к берегу реки. Когда разведчики, которым предстояло преодолеть водный рубеж вплавь, немного оробели, Дука сбросил с себя китель, разулся и первым бросился в воду. Холодная весенняя вода его не остановила. Подплыв к противоположному берегу, он отцепил там две лодки и перегнал их на наш берег. Вскоре вся дивизия форсировала реку. Так, по инициативе командиров подразделений, частей и соединений 28-го и 29-го гвардейских корпусов задача была выполнена раньше, чем планировалось штабом армии, почти без потерь, с малыми затратами сил и средств».
21 апреля войска 1-го Белорусского фронта ворвались на окраины Берлина. 3-я и 5-я ударные армии, а также вторая танковая армия вышли на его северо-восточные окраины. Один корпус 2-ой танковой армии и взаимодействующие с ним части 47-ой армии вышли к реке Хафель, что на северо-западной окраине столицы, и приступили к её форсированию. В этот же день 1-я гвардейская танковая и 8-я гвардейская армии вышли на внешний оборонительный отвод на юго-востоке Берлина. 22 апреля все эти силы вели бои уже в самой столице.
21 апреля ворвалась на южную окраину Берлина и 3-я танковая армия 1-го Украинского фронта, а его 4-я танковая армия вышла на подступы к Потсдаму, чтобы осуществить соединение с войсками 1- го Белорусского фронта.
Гитлеровцы, видя, что происходит окружение Берлина, предпринимают отчаянные усилия, чтобы не допустить этого. 22 апреля на последнем оперативном совещании высшего военного командования страны было решено снять с западного фронта войска и бросить их в сражение за Берлин. В связи с этим 12-й армии генерала Венка, оборонявшейся против американцев на Эльбе, было приказано повернуть её войска на восток и продвигаться на соединение с войсками 9-й армии генерала Буссе и частью сил 4-й танковой армии, пытавшимися пробиться на запад. Одновременно армейская группа генерала СС Ф. Штейнера, действовавшая севернее столицы, должна была нанести удар во фланг группировки советских войск, обойдя её с севера и северо-запада. Так войска Венка и Штейнера должны были не допустить окружения Берлина.
Но намерение фашистского командования было сорвано. Уже 24 апреля войска 8-й гвардейской и 1-й танковой армий 1-го Белорусского фронта соединились юго-восточнее Берлина с 3-й гвардейской танковой и 28-й армиями 1-го Украинского фронта. В результате главные силы немецкой 9-й и части сил 4-й танковой армии были отсечены от города и окружены. Эта группировка стала именоваться франкфуртско-губенская. Началось её уничтожение, длившееся до 2-го мая.
25 апреля западнее Берлина соединились 4-я танковая армия 1-го Украинского фронта и 2-я танковая и 47-я армии 1-го Белорусского фронта. В итоге были окружены части, непосредственно оборонявшиеся в Берлине. В этот же день в районе Торгау на р. Эльба
войска 5-ой гвардейской армии генерала Л.С. Жадова 1-го Украинского фронта встретились с подходившими с запада частями 1-й американской армии. В результате весь фронт немецко-фашистских войск оказался разорванным. Армии, находившиеся в Северной и Южной Германии, были отрезаны друг от друга.
Таким образом, советские войска всего за 10 дней преодолели мощную оборону врага по Одеру и Нейсе, окружили и расчленили его группировку на берлинском направлении и создали условия для её полной ликвидации.
В связи с окружением берлинской группировки отпала необходимость в обходе Берлина с севера силами 2-го Белорусского фронта. 20 апреля ударные силы фронта, преодолев Вест-Одер, взломали вражескую оборону на левом берегу и с ожесточёнными боями стали продвигаться на запад. Действия фронта сковали 3-ю немецкую танковую армию, и враг не смог перебросить её на берлинское направление.
Продолжая успешное наступление, войска 2-го Белорусского фронта достигли побережья Балтийского моря и рубежа реки Эльба, где установили связь со 2-й английской армией.
Первые уличные бои в Берлине показали, что брать такой крупный, сильно укреплённый город не так просто. Каждый квартал и каждый дом огромного города были подготовлены к обороне. В городе свыше 500 зданий немцы превратили в опорные пункты. Они взаимно прикрывали друг друга огнём, между собой связывались ходами сообщений и, таким образом, объединялись в узлы сопротивления, в оборонительные рубежи, полосы и секторы.. Всюду были огневые точки и гнёзда фаустников, которые приспособили балконы и окна верхних этажей для удара сверху по танкам и скоплениям людей. В конечном счёте, сражение распалось на тысячи разрозненных, ожесточённых схваток за дом, за этаж, подвал.
Гарнизон города непрерывно увеличивался за счёт привлечения населения и отходивших 80 тысяч солдат воинских частей. Он насчитывал уже 300 тыс. человек. Немцы бросили в бой 32 тыс. полицейских, а также всех уголовников, выпущенных из тюрем. На вооружении гарнизона имелось 3 тысячи орудий и миномётов, 250 танков. Более всего были укреплены восточная и юго-восточная окраины столицы.
Условия сражения в таком крупном мегаполисе требовали применения иных методов борьбы, в корне отличавшихся от методов ведения его в полевых условиях. Бой в городе значительно сложнее. Поэтому была применена тактика, рожденная в Сталинграде – стремительное продвижение штурмовых отрядов и групп, составленных из всех родов войск. В Берлине они составляли основу боевых порядков стрелковых и танковых частей.
В каждой дивизии создавались штурмовые отряды в составе усиленных батальонов или рот. Каждый отряд, кроме пехоты, имел в своём составе артиллерию, танки, САУ, сапёров, а нередко огнемётчиков. Такой отряд действовал на одном направлении, включающем обычно одну улицу или штурм крупного объекта. Для захвата более мелких объектов из этих же отрядов выделялись штурмовые группы в составе от стрелкового отделения до взвода, усиленные 2-4 орудиями, 1-2 танками или САУ, а также снайперами и огнемётчиками.
Воины отрядов и групп, особенно мелких, сражались умело и мужественно, Учитывая обстановку, они применяли самые различные способы боевых действий, проявляли удивительную изобретательность, смекалку и инициативу. Продвигаясь по улицам и переулкам в центре города, штурмовые группы наносили ощутимые удары по узлам сопротивления гитлеровцев.
Нашим бойцам приходилось преодолевать и огневые ловушки, устраиваемые фашистами. В первых этажах зданий они оставляли свободные комнаты и через отверстия в потолке и стенах, замаскированные картинами, плакатами, заклеенные обоями или просто белой бумагой, обрушивали на наших солдат автоматный и пулемётный огонь, бросали сверху гранаты.
Наше наступление не прекращалось ни днём, ни ночью. Пехотинцы и танкисты дрались на берлинских улицах с неослабевающим упорством, дерзко, смело, не задумываясь, что в уличных боях на каждом шагу поджидает смерть из-за угла. За четверо суток, например, войска 8-ой гвардейской армии пробились сквозь стены и каменные завалы к центру Берлина, пройдя за это время 12 км. «Армия Паулюса, – отмечал В.И. Чуйков, – наступая в Сталинграде, имела более выгодные позиции, чем мы здесь, но за сто с лишним дней не преодолела и половины того расстояния, которое мы преодолели за четверо суток».
О том, как сражались наши воины в Берлине, можно судить по письму гв. лейтенанта Шаброва родным домой. «Сегодня я ещё раз увидел, на что способны сыновья нашей Родины. Мы получили приказ пробиться через сделанный немцами завал у перекрёстка. Первыми двинулись танки взвода гв. лейтенанта Радкевича. За ним на расстоянии 50 метров - мой взвод. Радкевич вёл огонь по автоматчикам и фаустникам противника. Вдруг я заметил, что в дом, напротив которого двигался взвод Радкевича, перебегают немцы, хотят нас пропустить и ударить с тыла. Я открыл всем взводом огонь из всех видов оружия. Из окна подвала застрочил пулемёт по нашей пехоте. На танки посыпались фаустпатроны. Одна машина загорелась.
Двое из экипажа этой машины были убиты. Командир и один боец вылезли из танка, окровавленные и обожжённые. В машине остался водитель гв. старший сержант Анатолий Иванов. Выглянув из люка, он воскликнул: « За Родину! За Сталина!!!» И помчался на пылающей машине прямо на завал. На наших глазах произошёл страшный взрыв. Танк взорвался, вероятно, на мине, у самого завала.
Взрыв разбросал часть завала, сделанного из камня и металла, но сидевшие за ним немцы продолжали сопротивляться. Пехота не могла продвинуться вперёд. Мы били по завалу из 5-ти танков. Но наши снаряды не в состоянии были разбить прочное укрепление немцев. Тогда мы с Радкевичем решили взорвать оставшуюся часть завала. На это дело вызвался один молодой голубоглазый солдат из мотострелков. Фамилии его я не знаю. Под градом пуль он пробрался к завалу и, уже раненый, заложил взрывчатку и поджёг бикфордов шнур. Вернуться назад он не смог. Герой остался на каменных плитах, которые взлетели в воздух».
По мере продвижения к центральной части города враг усиливал сопротивление. Фашисты цеплялись за каждый дом, за каждый подвал, за каждый этаж и крышу. Они дрались с отчаянием и упорством обречённых. В руки наших войск попал приказ гитлеровского командования, в котором говорилось: «Борьба должна вестись с фанатизмом, фантазией, со всеми средствами обмана, с хитростью на земле, воздухе и под землёй». Геббельсовская пропаганда пугала свою армию и население, что Красная Армия несёт с собой месть за все, что выстрадал русский народ. Ещё в ходе боевых действий с помощью кочующих радиоустановок к солдатам вермахта, находящимся на боевых позициях, а также к жителям кварталов, не подверженных обстрелам, обращались наши офицеры на немецком языке и сообщали им, что Красная Армия сражается с фашизмом, а не с немецким народом (кстати, это же разъяснялось и нашим солдатам в ходе воспитательной работы с ними). У трудового немца нет и не может быть ничего общего с гитлеровским фашизмом. Немцы должны понять, что русские не испытывают ненависти к немецкому народу, они хотят видеть Германию свободной.
На упорство сражающихся немцев влияли репрессивные меры властей. В последние дни апреля были учреждены так называемые «летучие» военные суды, облеченные неограниченной властью. Бывший помощник главы генерального штаба Г. Больдт в книге «Гитлер. Последние десять дней», как очевидец событий, писал: «Они вешали людей без разбора, прикрепляя к груди своих жертв плакаты с обвинениями в трусости или измене. Сотни солдат, офицеров и генералов, многие награждённые за мужество и отвагу, были вздёрнуты на фонарных столбах и придорожных деревьях только за то, что убедились в бесполезности дальнейшей бойни и разрушений и не хотели в них участвовать». 22 апреля немецким артиллерийским частям был передан по радио приказ – стрелять по своей отступающей пехоте осколочными снарядами.
В городском бою командир не видит своих подчинённых, ибо они нередко действуют самостоятельно – это специфика такого боя. В этих обстоятельствах многое зависит от инициативы младших командиров подразделений и каждого рядового. В боях за Берлин были многочисленные примеры личной инициативы наших воинов. Расскажем об одном, который привёл в своей книге В.И. Чуйков.
