Гладышев Николай Николаевич
               член союза писателей России

Стихи и рассказы начал писать ещё в ранней юности. Закончил Литературный институт имени А.М. Горького, отделение прозы. Продолжал писать, печатался в журналах «Москва», «Наш современник», «Новый мир», «Октябрь», «Знамя», в альманах и сборниках.

В конце восьмидесятых в издательстве «Московский рабочий» вышла книга его рассказов и очерков «Родник под черёмухой». Работал спецкором центральной «Строительной газеты», более десяти лет – редактором отдела очерка журнала «Москва», старшим редактором отдела прозы этого журнала.

В 2009 году в издательстве «Ольга» вышла повесть Николая Гладышева «Антонов колодец».



      К РОДИМЫМ БЕРЕГАМ

Весна. Дожди объятья распахнули,
Гроза ликует в дымной вышине.
Резвятся над землёю огненные струи
И тянут руки длинные ко мне.

Я упаду в горячие ладони –
В них столько света, звонкой доброты…
Растает грусть, душа моя утонет
В чистейшем омуте святой мечты.

Её подхватит тёплое теченье
И унесёт к родимым берегам –
Там вешних зорь весёлое цветенье
Без устали гуляет по лугам.

Ветра сплетают кружева черёмух
И затевают милый хоровод.
Душа моя, соскучившись по дому,
Тихонько выйдет из чистейших вод.

Вспорхнёт, смеясь, на мокрую опушку,
Где май закинул в травы невода.
И, превратившись, в мудрую кукушку,
Начнёт мои отсчитывать года.

По всей округе голос разольётся,
На миг замрёт и тут же вспыхнет вновь.
В нём сердце лета радостью забьётся
И по стволам погонит мою кровь.

Считай, кукушка, но не слишком строго,
Не рви на части паутину дней,
Чтоб я успел короткою дорогой
Припасть к могиле матери моей.

Отдам сполна заветные мгновенья,
Отдам с улыбкой и не второпях.
А уж потом – без слёз и сожаленья –
Мельчайшей пылью растворюсь в дождях.


       БЕЗ ДОРОГ, ПО ЗВЁЗДАМ

Я за тебя молиться не устану.
И даже ночью, в гибельном бреду,
Едва живой, ползком, с постели встану,
И без дорог, по звёздам, но приду.

Раздвину вёрсты голыми руками,
Приму позор и злую клевету
Никто не сможет чёрными словами
Убить во мне цветущую мечту.

Печаль моя и радость – всё с тобою,
Они, не зная мелкой суеты,
Живут в тисках стального непокоя,
Но видят свет небесной красоты.

И пусть глумятся хитрые кликуши,
Мол, чаша жизни выпита до дна.
Я никому не продал свою душу,
Не возликует смехом сатана.

Я за тебя молиться не устану.
И даже ночью, в гибельном бреду,
Едва живой, ползком, с постели встану
И без дорог, по звёздам, но приду.

       РОЗОВЫЙ ДЫМ

Если вдруг я свяжу воедино
Силу ливней, дыхание роз,
Подарю всё тебе, любимая,
Чтобы не было в жизни слёз.

Соберу все цветы полевые,
Песни птиц. Принесу их тебе,
Чтобы радостей зёрна земные
Каждый день прорастали в судьбе.

Я не знаю, когда это будет,
Сколько вёсен пройдет, сколько зим.
Но тебе в нашей серости буден,
Пусть запомнится розовый дым.

Дым и цветом и запахом чудный –
Их ни с чем никогда не сравнить.
Вкус любви вызывают безумный,
Только б жить и любить, и любить!

Даже злою ненастной порою
Я скажу: «Пусть восходит луна!
Чтоб ты вишней цвела молодою,
Чистотой и сияньем полна…»

Я не знаю, когда это будет,
Сколько вёсен пройдет, сколько зим,
В роковом расплетении судеб
Ты запомни тот розовый дым!


     ВЕТРАМ НА ПОТЕХУ

На страницах увядшего лета
Пишет осень дождливый рассказ.
В нём – в слиянии звуков и цвета –
Есть короткие строчки о нас.

Как же это случилось, не знаю.
Сквозь весну плыл наш белый корабль.
Вдруг с него – из цветущего мая –
Я попал в моросящий сентябрь.

Может, год загулял ради смеха?
Став пьянее любого вина,
Он разбойным ветрам на потеху
Перепутал свои времена.

В небе мокрые сумерки злятся,
И в глаза мне с усмешкой глядят.
В них осенние птицы кружатся,
А мне кажется, письма летят.

Бьются крылья отчаянной боли
О тревожную пасмурность дней.
Твоя нежность летает над полем –
Прямо в струях холодных дождей.

Я кричу, сети мглы разрывая,
Я молю, задыхаясь от слов:
«Возвращайся в цветение мая
Под зелёный родительский кров!

Забери мою горечь с собою.
Пред иконою свечку поставь.
Чтоб душа обручилась с душою,
О себе только память оставь.

Когда стужа на вёрсты осядет,
И нагрянут снега пировать,
На сверкающих белых тетрадях
Будет память весну рисовать…»

     НАД МОКРОЙ РОЩЕЙ

Приснилось мне, что лето отменили,
И взята в плен пугливая заря.
А в лица нам из придорожной пыли
Глядят дожди глазами сентября.

Мы из апреля вдруг шагнули в осень.
Из перезвона солнечных равнин
В оглохший сумрак – там, где ветер носит
Над мокрой рощей журавлиный клин.

В нём голоса распяты в тяжком стоне
По сломанным законам естества.
И ловит их в корявые ладони
Седая прошлогодняя листва.

Целуя лето в радостном стремленье,
Разбив крылами тысячи преград,
Рыдают птицы в горьком изумленье,
Что нет пути вперед и нет назад.

Их намертво связало расстоянье,
Втолкнуло в холод одиноких дней.
Нам не понять, за что же Мирозданье
Так наказало милых журавлей?

Постой, мой друг, но разве мы не птицы,
Коль очутились в гибельном краю?
Наверняка ведь может получиться,
Что вдруг отменят молодость твою.

Из юности шагнешь ты - прямо в старость,
Где время дружит с яростью седин.
И скинув вёрст гнетущую усталость,
К тебе рванётся журавлиный клин.

Но не отдашь ты птиц в земное братство.
У них не хватит сил подняться в высь.
О, как же не хочу я просыпаться,
Проснусь, а там вдруг - отменили жизнь!

        ВЕЧЕР В ДЕРЕВНЕ

Вечер робко прижался к деревьям
И с листвою ведёт разговор,
Что теперь по безлюдной деревне
О бредёт, словно загнанный вор.

При дороге увядшие звуки
Былой жизни в бурьяне дрожат.
И кидается в лунные руки
Битых стёкол мерцающий взгляд.

Ни следа! А ведь раньше бывало,
Звонкий день переплавив в дела,
Вечер песня в тиши обнимала
И в ладонях по избам несла.

За столом принаряженный вечер
Пил с людьми ароматы лугов.
А потом, притаившись за печью,
Плёл чудесные сказки для снов.

В этих сказках веселье бурлило
И летело на лунный экран,
Чтобы вместе с зарёй говорливой
Отразиться на лицах сельчан.

Только злая судьба над домами
Раскурочила времени мост.
А теперь, ощетинясь крестами,
В глаза лета глядится погост.

Вот и бродит измученный вечер,
Жмется к душам усталых берёз.
К нему вечность стекает на плечи
По щекам его мокрым от слёз.


               ВИДЕНИЕ

Ко мне полночь в лицо заглянула
С колдовским ликованьем луны.
Время, вспять не спеша, повернула
И растаяли горькие сны.

Я валялся в холодном бараке,
Спеленатый сырой тишиной,
А луна рисовала во мраке
Снова образ задумчивый твой.

Помнишь, шли по весёлому лугу
В теплом зареве радостных дней?
В небе ты с непонятным испугом
Вдруг увидела клин журавлей.

Они с ветром упорно сражались
И на крыльях несли непокой.
Крики, в тихой реке отражаясь,
Прорастали цветами, травой.

Журавли обнимали равнину,
Покидая родимую Русь.
И прозрачной вилась паутиной
Над лугами щемящая грусть.

Я нарвал горсть ромашек осенних,
И в красивый букет их сложил.
Но не понял, что в это мгновенье
Боль разлуки тебе подарил.

Нас теперь обступает ненастье,
Бьют наотмашь шальные дожди.
И мне кажется, капельки счастья
Птицы в клювах на юг унесли.

Дни, согретые солнечной пылью,
Продолжают над лугом гулять.
Только наши подрезаны крылья,
Нам сейчас журавлей не догнать.

Когда полночь в окошко стучится,
Светит в душу волшебной луной,
Слышу я: перелётные птицы
Наше счастье несут над землёй.

               СВЕЧА

Я думал, ночью сердце разорвётся
От жутких унижений, чёрной лжи.
Душа, скользя, слетит на дно колодца,
Где только стужа в темени дрожит.

Начнёт плутать по узким коридорам,
О стены будет биться сгоряча.
Но понял я, что в эту злую пору,
Спасла меня заветная свеча.

Её ты кротким светом напоила.
Лишь на мгновенье в сутолоке дней,
Отдав свече целительную силу,
Зажгла пред фотографией моей.

И сразу темень проросла глазами,
И я увидел, словно наяву:
Душа вздохнула бледными губами,
И улыбнулась: «Господи, живу…»


       НА ПОЖАРИЩЕ

Никогда не приехать в далёкий посёлок,
Чтобы шумно войти в наш родительский дом.
Брат убит. Дом сожжён. И не виден просёлок
За небрежно разбитым в пожаре стеклом.

Никогда уже нам не вести разговоры,
Не смеяться втроём, не стоять у крыльца.
И не вспыхнут уже под черёмухой споры –
Обрубил их топор и огонь подлеца.

Никогда не войти нам в прохладные сени,
Чтоб отведать кваску, выпить чарку вина.
Над пожарищем бродят усталые тени,
Наши стонут у них на устах имена.

Жизнь всё так же, как тройка шальная несётся,
Дни ликуют – в погоне один за другим.
А над прошлым у нас поднимается дым –
Дым над тем, что уже никогда не вернётся.


         НОВЫЙ ВАВИЛОН

Смотри: ожоги оставляет осень
На теле угасающего дня.
Закат раздвинул над дорогой просинь,
Под ним, как шрам, краснеет колея.

Бродяга-вечер в призрачной одежде
Бредёт на посох ливня опершись.
Полощет в нём усталые надежды
Вся наша перевёрнутая жизнь.

Пытается отмыть от звездопада
И отряхнуть с них завтрашнюю пыль,
Но на ладонях пристального взгляда
Лежит сума и нищенский костыль.

И снова чёрным пальцем ночь грозится,
От злых дождей – вся в дырках тишина.
За то, что мы с зарёй пытались слиться,
Теперь платить приходится сполна.

Но что же служит мелкою монетой,
Какую щедро бросили в размен?
Живые слёзы проданного лета
И душ людских навек железный плен.

Пути Провиденья для нас незримы.
Как знать: на чём распалась связь времён?
Пожаром дышат страшные руины,
Поёт и плачет новый Вавилон.

Развенчана великая блудница,
Но к поклоненью идолу зовёт.
Она его наложница и жрица,
И по нему, жеманясь, слёзы льёт.

Опять октябрь бушует над дорогой,
Листву, сгребая в бедный свой гарем.
И мысль в обнимку мечется с тревогой:
Кому же молились и зачем?..


                    ПАСХА

Вешний день, словно дивная звонница,
Над садами развесил чарующий звук.
Не грусти! Все желанья исполнятся,
Не грусти, не печалься, далёкий мой друг.

Видишь, ветер целует украдкою,
Обнажённые плечи весёлых берёз.
Бьётся призрак луны над загадкою:
Отчего столько в музыке солнечных слёз?..

Звук плывёт и плывёт – с переливами,
Согревая в объятьях траву и цветы.
И черёмуха кротко, с глазами счастливыми,
Окунает лицо – прямо в глубь чистоты.

Разлетается с птицами звонница,
но опять возвращается радостный звук.
Не грусти: все желанья исполнятся,
Разомкнётся однажды начертанный круг.


                   ВСТРЕЧА

Дивный месяц гулял над рекою,
Бушевали в садах соловьи.
Я спешил на свиданье с тобою,
Нёс заветные чувства свои.

Много лет пропадал я в разлуке,
Пустоту километров кляня.
Твои письма, как нежные руки,
Каждый день обнимали меня.

Я купался в сиянии строчек,
Пил целебную силу ветров,
Целовал твои карие очи
В чистом зареве ласковых снов.

Когда ярость за горло схватила,
Счет померк. И живи, не живи!
Не земная – небесная сила –
Подняла вдруг на крыльях любви.

Пронесла сквозь дожди и тревоги,
Расстоянье дугою согнув.
И я понял: любые дороги
Для нас скоро сольются в одну.

И вот вижу знакомое платье,
И лицо твоё вижу опять.
А за этой мгновение счастья
Я готов хоть полжизни отдать!


          В НЕНАСТЬЕ

Когда меркнет и валится лист,
А земля ему больше не рада,
Тучи с криком кидаются вниз –
В безнадёжную грусть листопада.

Ах, как руки твои холодны!
Неужели любовь облетела?
И теперь видит грустные сны,
Как пройти сквозь дожди не посмела.

Я к тебе по ненастью плыву,
А оно широко и глубоко.
Задыхаясь от ливней, зову,
Только берег твой слишком далёко.

Не смогу докричать, дошептать,
Дохрипеть, если немочь настигнет:
Я хочу твоим листиком стать
На холодной обветренной тризне.

Если стужа меня оборвёт,
Кинет осени – прямо под ноги,
Всё равно тебя память найдёт
На заплаканной этой дороге.

Только руки твои холодны.
Неужели любовь облетела?
И теперь видит горькие сны,
Как пройти сквозь года не сумела.


    В КРУЖЕНЬИ ЗЕМНОМ

Счастье грядущее, боль миновавшая,
Жизни безудержный пир.
Где же ты, сердце, всегда принимавшее,
С жадною радостью мир?

В прошлое канули ночи бессонные
С ливнем кипучим, грозой.
Больше не снятся глаза, напоённые
Криком любви и тоской.

Мир – полный звуков, веселья и солнышка,
Свет посылает сквозь тьму.

Чья-то душа, словно милая Золушка,
Рада тебе одному.

Да неужели так много ты вынесло
В страстном круженье земном,
Да неужели настолько ты выросло,
Что не вмещаешься в нём?..

Счастье грядущее, боль миновавшая,
Жизни безудержный пир.
Стихло ты, сердце, всегда принимавшее,
С жадною радостью мир…


       ПРЕДЧУВСТВИЕ

Мне цветы обречённо сказали:
«Скоро страшная грянет гроза!»
Их ресницы в испуге дрожали,
От волненья темнели глаза.

Солнце мирно катилось над садом,
В полный рост вставал ласковый день.
И в душе от цветочного взгляда
Не легла даже лёгкая тень.

Меня жизнь о колено ломала,
Протащила по грязи дорог.
Было всё – и тоска и усталость,
Но сумел я шагнуть за порог,

Там, где зори с ветрами в соседстве,
На лугах водят свой хоровод.
И трава зеленее – как в детстве!
И загадываешь – наперёд!

Увлечённый неведомой силой,
Попадал я в шальную грозу.
Только радость она мне дарила,
Закипавшую счастьем слезу.

Но явились во сне георгины
В обрамлении траурных дат.
И от этой зловещей картины
Был я словно на дыбе распят.

Сны всегда суеверьем богаты.
Что же проку в видении том?
Лютой смертью погибли два брата.
Вымерз сад. И спалили наш дом.


            НАД БЕЗДНОЙ

Вот и подвинулся ты к неизбежной черте,
Говорят, что за ней стережёт пустота…
Гаснут чувства и мысли теперь уж не те,
Вместо страстной мечты – лишь одна маята.

Опрокинулись годы в расплывчатость линий,
Каждый призрачный миг непокоем облит,
На ресницы твои пал мерцающий иней,
Неужель это вечность с тобой говорит?..

Ты не бойся её колдовского удела,
Хоть подчас распинают на чёрном кресте.
На колючках снегов вырисовывай смело
Алых роз лепестки, как на белом листе.

И они оживут, и в согласье с дождями,
Будут долго цвести, славя светоч мечты,
Дни опять зазвенят молодыми ручьями,
Никогда холодам не убить красоты.

Выйдешь в сад на заре – в нём пустынно и гулко,
Звуки робко трепещут на струнах ветвей.
Ветры выдули ночь изо всех закоулков,
И берёзки гуляют, как стая гусей.

Они в вешней красе, и в сиянье, как прежде,
Хоть застыли пред бездной испуганных дней.
Это сёстры родные – Любовь и Надежда –
На подмогу спешат к светлой вере твой.

Ну, а в небе твоём неугомонный Стрелец
Снова учит стрелу, как по струнке летать,
Знай: коль до смерти поёт в жизнь влюблённый скворец,
Значит, надо и нам – до конца не молчать!


         НЕМОТА ЛЮБВИ

Как часто мы, растратив пыл в пустых словах,
Живём надеждой, что остались силы,
Но время превращает наши чувства в прах,
А губы забывают губы милой.

Никак не вырвемся из липкой суеты,
Нам всё равно – жара или морозы.
И вдруг откроешь в дивной бездне красоты,
Как сладостно благоухали розы!

И ты, конечно, кинешься на встречу с той,
Которая и ждать тебя устала.
Но в одиночестве не обрела покой,
Твои слова, как заповедь шептала:

«Сказать и повторить заветное: «Люблю!» -
Так важно в нужный час, друзья, поверьте.
Ведь даже куст без влаги сохнет на корню,
А немота любви – страшнее смерти…»


      ОБЛОМКИ МЕЧТЫ

В зале мокрого дня, на пороге зимы,
На крутила кино сумасшедшая осень.
В листопад одевала тревожные сны
И на землю стелила холодную просинь.

Небеса, преломляясь в осколках дождей,
Неотрывно глядели в лицо Мирозданья.
Ветер звуки срывал с обнищалых ветвей,
И бесстыдно просил у берёз подаянья.

На экране всплывали обломки мечты,
Зазывая в туман лёгким, призрачным светом,
Но дорогу туда заслоняли кресты
С пригвождённым к разрухе доверчивым летом.

Так хотелось уйти нам из мерклого дня,
Чтоб не видеть листвы безнадёжную замять,
Только как же в потёмках, без капли огня,
Холодам вдруг оставить раздетую память?..

В каждой песне всегда неизбежен конец,
Вот и осень, устав, завершила творенье.
Но из горестных слёз и разбитых сердец
В наших судьбах сверкает его продолженье…


     ВЗГЛЯД МАТЕРИ

По переулкам памяти блуждая,
Раздвинув в мыслях собственную тень,
Я дверь открыл – прямо в цветенье мая,
И тихо вышел в тот далёкий день,

Когда рассвет за окнами плескался
И яблони бесстыдно целовал,
В последний раз я с мамой попрощался
И заспешил на праздничный вокзал.

Меня влекли бездумные дороги
С сердцебиеньем скорых поездов.
В них отражались горечь и тревоги
Шальных несостоявшихся годов.

Но на пустом простуженном перроне,
Где вёрсты неразгаданные спят,
Под крик гудков и хриплый смех вороний,
Догнал меня зовущий скорбный взгляд.

О, сколько в нём невысказанной муки
Послала мне седеющая мать!
Вдруг показалось: немощные руки
Хотят сквозь расстоянье удержать.

В святом порыве я бы смог вернуться,
Но приказал себе: мужчиной будь!
Не должен ты о женский взгляд споткнуться,
Быстрей в вагон, пусть нас рассудит путь.

Глупец! Доверился слепой удаче,
Решил вродниться в перепляс колёс.
Забыл, что понапрасну мать не плачет,
Не догоняет взглядами из слёз.

И понеслись лихие километры,
Разматывая бечеву годов.
Где обнимались лишь дожди да ветры,
Я находил пристанище и кров.

Ползла за мною пыль дурных скандалов,
Тюрьма сулила зверский свой оскал.
Таранил поезд бестолочь вокзалов
И полустанки счастья пролетал.

Вокруг мелькали зазывные лица
Продажных женщин в сумерках любви.
Но понял я – пора остановиться.
И отключил звенящий ток в крови.

Зарыв мечту на землях незнакомых,
Чтоб не смогла увлечь обратно вдаль,
Я кинулся в цветение черёмух,
А угодил – в горючую печаль.

Мать умерла, отец давно в больнице,
Лежит подкошен тяжестью утрат.
Опять рассвет над садом суетится,
Но яблони потерянно молчат.

Сквозь толщу лет усталыми глазами
С немым укором в душу мне глядят.
В них, умываясь горькими слезами,
Живёт как прежде материнский взгляд.


       ОСЕННИЙ ГИМН

Каплей крови озябших рябин,
Ярко белым пером снегопада,
Пишет осень свой траурный гимн
На листах облетевшего сада.

Как глаза её дивно горят,
Как легки и стремительны руки.
Одеваясь в прозрачный наряд,
Из снежинок рождаются звуки.

Напоённые страстной мольбой,
Ни преград, ни сомнений не зная,
Они в вечность зовут за собой,
И на струнах берёз оседают.

Осень пальцы на струны кладёт.
С тишиною сливая дыханье,
Начинает мелодия взлёт.
И кружатся ветра в покаянье…

Но в холодный и мокрый мотив –
Прямо в сердце живого оплота,
Тайну звуков небрежно смутив,
Вдруг ворвалась случайная нота.

В беспорочную траурность дня,
Где справляют ветра новоселье,
Луч шальной, бубенцами звеня,
Из-за туч опрокинул веселье.

Заблистала, запела листва,
Непокорная сумрачной тризне.
И сквозь звуки пробились слова:
Это гимн торжествующей жизни!


      ВСТРЕЧА С ЮНОСТЬЮ

Обнимался ветер с тонкою рябиной,
Рисовала осень в небе журавлей…
На большой дороге, на пути недлинном
Вдруг я повстречался с юностью своей.

Она в даль спешила лёгкими шагами
И несла в ладонях чистый свет мечты.
Целовало солнце тёплыми губами
Её глаз зелёных милые черты.

Замирая сердцем, крикнул я: «Подруга!
Ты побудь со мною, незачем спешить.
Дай прорвать мне кольца замкнутого круга,
Дай допеть мне песни, дай мне долюбить!»

Улыбнулась юность: «Ты когда родился?
Голова облита жаркой сединой…
Зря с судьбой ты, парень, на ножах схватился,
Зря швырнул ты душу в омут ледяной.

Отразится лето в лепестках осенних,
Новосельем грянет в заливных лугах.
Только ты не жди уж от меня веселья –
Годы сеют иней на твоих висках…»

Отзвенела юность с песней журавлиной,
Осень стёрла с неба горький птичий клин.
На большой дороге, на пути недлинном,
Лишь в обнимку с ветром я стою один.

Неужель приснилась радостная встреча?
Каждое мгновенье помню наизусть.
Пьёт зарю над лесом безмятежный вечер
И с души листвою опадает грусть.

              Богородск

  Плат Богородицы раскинут над тобою,

  Звонят колокола, роняют свечи воск.

  Старинный город, я прирос к тебе душою,

  Меня и в стужу греет слово Богородск.

  Тут соловьи в садах бушуют на рассвете

  И восхищённо славят лепестковый рай,

  Наш милый город, все мы за тебя в ответе-

  Ведь ты оберегаешь Богородский край.

  Нам дарят красоту созвездия фонтанов,

  И в струях отражается твой трудный путь.

  Танцует молодёжь... и группы ветеранов

  Сюда приходят, чтоб в прохладе отдохнуть.

  Куда бы не поехал я- в любые дали-

  Неудержимо ты опять зовёшь к себе

  Вся жизнь твоя отлита в памятных скрижалях,

  Они мне видятся в любой людской судьбе.

  Лик Богородицы сияет над землёю

  И все с восторгом смотрят на неё.

  Любимый город наш, гордимся мы тобою!

  Да святится и светится имя твоё.

               Моя  деревня

  В деревне моей замолчали гармони.

  И песни по праздникам некому петь.

  Лишь ветер осенний под окнами стонет,

  С черёмух сбирая последнюю медь.

  Нагряну домой, и на улицу выйду-

  Все стёжки забила трава-мурава.

  И в сердце всплеснётся тоска и обида,

  И сами из горла рванутся слова:

  Годами сюда перестройку спускали,

  Старались нажать, мужика не щадя.

  И власти в страду через день наезжали,

  До нитки они обобрали тебя.

  Тут в каждой избе раньше песни звенели,

  На улице дети - устанешь считать!

  А в близких лугах сенокосы кипели,

  Теперь же покой, тишина, благодать.

  Закапали слёзы над нашей деревней,

  И сумерки пели с холодных небес.

  И сразу сюда -в непокорности древней,-

  В атаку рванулся берёзовый лес.

  Деревья гудят в непонятной тревоге,

  И руки, раскинув, на избы идут.

  Иль насмерть стоят на проезжей дороге,

  Как будто последних селян стерегут.

  Всё та же заря обнимает - другую,

  И стёкла в заброшенных избах горят.

  Так глухо кругом. Лишь о прошлом тоскуя,

  В бурьянах по пояс колодцы стоят.